В Астане к санкциям Запада готовы?

Как будет развиваться казахстанская нефтегазовая отрасль, выясняли депутаты мажилиса на очередном «правительственном часе». Министр нефти и газа Узакбай Карабалин простоял на трибуне больше двух часов, отвечая на вопросы и выслушивая идеи народных избранников по всем направлениям – от кадров до экологии.

Айткуль Самакова напомнила о переходе на европейские стандарты качества топлива. В стране уже действует экологический стандарт Евро-4 всего ввозимого автотранспорта, но при этом переход на стандарт Евро-3 для моторного топлива все время откладывается.

«Изначальный переход на топливо стандарта Евро-3 был запланирован на 2009 год, затем переносился на 2011 год, позже сказали, что это будет в 2014 году, — заметила депутат. — Даже по условиям Таможенного союза мы с Россией должны гармонизировать наши стандарты и вводить их практически одновременно. Россия, как вы знаете, уже полтора года назад все это сделала. Когда все-таки Казахстан реально перейдет на европейские экологические стандарты этого моторного масла?»

Из ответа министра стало ясно, что переход состоится еще нескоро: «Я сказал, как идет реконструкция наших заводов. До завершения реконструкции наших заводов говорить о том, что мы сегодня возьмем и положим такого уровня нефтепродукты, это невозможно. Да, действительно, у нас есть обязательства, которые мы взяли в Таможенном союзе совместно с Российской Федерацией, о том, что можем перейти. Но, к сожалению, с учетом того, что у нас реконструкция завершится только в 2016 году, сейчас мы ставим вопрос перед нашими коллегами по Таможенному союзу о том, чтобы обсудить возможности переноса для Казахстана еще на некоторый период».

Затягивание процесса реконструкции заводов депутатов удивило. Тем более что им неоднократно обещали, что весь этот процесс завершится в 2014 году, после чего в стране не будет проблем ни с достатком ГСМ, ни с его качеством. Карабалин объяснил, что переносу сроков поспособствовало много причин, в том числе и финансовая.

«Каждая реконструкция обходится порядка миллиарда с лишним — два миллиарда долларов, — сказал министр. — Все зависит от того, какие условия будут предоставлены инвесторам, какие гарантии с нашей стороны, и эти проекты сделать такими, чтобы они были интересны для инвестирующих сторон. Сегодня такие решения практически по всем заводам найдены. Как только финансирование обозначено, работы идут намного быстрее и веселее. В связи с этим приходилось откладывать это решение. Это не в связи с тем, что министерство не хочет улучшить обстановку в экологии, а в связи с такими объективными причинами».

Камал Бурханов напомнил о когда-то звучавших идеях о строительстве завода на Карачаганском месторождении. Вопрос, как оказалось, почти риторический: «Этот вопрос о строительстве нефтеперерабатывающего завода на базе карачаганакского сырья сродни вопросу о четвертом заводе”, — признался министр.

- О четвертом заводе я доложил, — вернулся он к больной теме. — Сегодня рассматриваются разные варианты, но вопроса по переработке карачаганакского конденсата не поступало к нам. С другой стороны, если мы там будем строить завод, то он должен, чтобы нормально работать и быть конкурентоспособным, около 10 миллионов тонн нефти перерабатывать. Такой завод обычно стоит порядка 3—4 миллиардов долларов. Сегодня, действительно, конденсат является высоколиквидным экспортным товаром, за счет которого мы получаем достаточно большие поступления в бюджет. Кроме того, мы по этим проектам имеем обязательства: если он продается даже на внутренний рынок, то он продается по мировой цене. Если мы сегодня конденсат будем перерабатывать с высокой мировой ценой, понятно, с какой ценой будут у нас нефтепродукты. Сегодня экономически мы на это пойти еще не можем.

Один из наиболее острых вопросов, которого на протяжении нескольких недель дружно избегают казахстанские чиновники, задал Нурлан Жазылбеков: «По мере развития крымского кризиса и новых нефтегазовых угроз, которые стоят перед основными странами-экспортерами, как вы видите международную конъюнктуру на рынке энергоносителей? Стоит ли Казахстану ждать потрясений и насколько серьезно влияние санкций, которые могут оказать на нефтегазовый сектор Казахстана?»

Поскольку от депутатского вопроса, в отличие от журналистского, не убежишь, отвечать главе Миннефти пришлось.

- Может быть, больше вопрос для Министерства иностранных дел, что будет, — попытался тем не менее перевести стрелки Карабалин, но в итоге все-таки объяснил. — На самом деле это в голове каждого из специалистов, тем более, конечно, в государственном органе. Мы не знаем, какие могут быть санкции. Основные трудные вещи для нас будут по двум позициям — по экспорту. Если каким-либо образом будут ограничены возможности нашего экспорта (мыдумаем, в основном это может произойти по российской линии), то в таком случае, конечно, наши экспортные поставки уменьшатся, здесь интенсивно надо думать о других возможностях.

Как выяснилось, в Миннефти сегодня рассматривают разные варианты решения этой возможной проблемы.

- Это усиление направления, может быть, выхода через Каспийское море, Азербайджан и Грузию на Черное море, тем более там есть казахстанский порт Батуми. С его возможностями и мощностями наш порт Актау обеспечивает до 12 миллионов тонн нефти, — рассказал министр. — Кроме того, мы сейчас внимательно наблюдаем за тем, как идет потепление в отношении к Ирану. Если санкции в отношении Ирана будут сняты, то у нас есть отработанный путь экспорта: в свое время из Актау мы переваливали на порт Некка. Это было для нас хорошим направлением до того момента, как Иран не включил более жесткие условия.

Кроме того, по словам министра, “остается очень важным направление Китая”.

- На сегодня в Китай у нас нефтепровод имеет мощность в 20 миллионов тонн на участке Атасу — Алашанькоу, — напомнил глава Миннефти, — от Атырау, западных областей сегодня мощности не такие большие. Они между Кенкияком и Кумколем составляют 12 миллионов тонн, далее — 3,6 миллиона тонн. В нашей программе есть задача в течение двух лет усиливать это направление, чтобы полностью 20 миллионов тонн мы могли прокачивать в сторону Китая. Кроме того, мы знаем, что в южном направлении Узбекистан и Туркменистан также нуждаются в нефти.

Впрочем, как признал министр, при отработке вариантов могут возникнуть определенные сложности.

- Если будет ограничение российского экспорта, тогда, возможно, и большое количество нефтепродуктов будет приходить к нам, — признался Карабалин. — С одной стороны, это хорошо: мы полностью обеспечиваем себя нефтепродуктами, даже превышая наш индикативный баланс, который мы подписали. С другой стороны, заполнение рынка, если это будет более дешевый нефтепродукт, осложнит работу наших нефтеперерабатывающих заводов и их затоваривание. Поэтому мы здесь балансируем между всеми вариантами.

В общем, из слов министра ясно следовало: к санкциям в Астане если еще не готовы, то вовсю готовятся. Будут ли в итоге готовы — вопрос другой.