Для Центральной Азии главным событием текущей недели, безусловно, оказался визит в Пекин Ислама Каримова. Достигнутые в ходе этой поездки договоренности стали логическим продолжением соглашений, подписанных в результате этапного визита председателя КНР Си Цзиньпина в Ташкент в сентябре 2013 года. Тогда обе стороны признали друг друга стратегическими партнерами и подписали 31 документ по реализации проектов на общую сумму 15 миллиардов долларов. На этот раз была принята программа развития отношений стратегического партнерства на 2014-2018 годы, подписаны совместная декларация и соглашения на общую сумму более 6 миллиардов.
Особое внимание привлекло декларированное Каримовым обещание активно участвовать в реализации китайских инициатив, которые воспринимаются в регионе как инструменты прямой геоэкономической и даже геополитической экспансии Китая. Речь идет об активно продвигаемых Пекином проектах формирования «экономического пояса Шелкового пути», строительства и эксплуатации ветки D газопровода Китай – Центральная Азия, железной дороги Китай – Кыргызстан – Узбекистан, а также создания Азиатского банка инфраструктурных инвестиций (эта идея, кстати, встретила довольно «прохладное» отношение в России). Несомненно, данное заявление Каримова имеет отчетливо выраженную политическую составляющую, да, и вообще визит показал, что Китай становится не только главным экономическим, но и главным политическим партнером Узбекистана.
Более того, недавний отказ Узбекистана от размещения на своей территории американских баз дал ряду аналитиков основание для вывода о том, что теперь Китай заполнит ту нишу во внешней политике Ташкента, которую ныне занимают США. Представляется, однако, что в этом есть некоторое преувеличение, поскольку США и Китай все-таки занимают разные ниши. Перспективы превращения США в реального инвестора в экономику Узбекистана не идут ни в какое сравнение с китайскими, но в то же время и Китай пока не готов взять на себя в полном объеме те политические и военные функции в регионе, которые выполняет Америка.
В нынешней непростой ситуации у Ташкента, пожалуй, в гораздо большей степени, чем у всех его соседей, сохраняется возможность балансировать между глобальными игроками, то усиливая, то ослабляя тот или иной вектор своей политики. И в этом плане китайский вектор обязательно будет усиливаться, но не столько за счет американского, сколько за счет российского вектора.
К этому есть, как объективные, так и субъективные предпосылки. К объективным, конечно же, относятся ограниченные экономические возможности России по сравнению с Китаем. А вот к субъективным – особенности мышления нынешних кремлевских стратегов, вернее, главного стратега. Интересно в этой связи мнение известного эксперта Александра Князева: «Китай, в отличие от сегодняшней России с ее украинскими проблемами и политикой ситуативного реагирования, живет по своим стратегическим программам, медленно, но верно их реализуя».
Последствия российской «политики ситуативного реагирования» и явно «импульсивных», мягко говоря, действий Кремля против Украины уже сказываются на российских позициях в Центральной Азии. Так, по мнению Рыскелди Сатке, автора статьи в японском журнале The Diplomat, западные санкции могут воспрепятствовать способности России сохранять свое присутствие в регионе и в конечном итоге привести к сворачиванию ряда важных проектов. Это уже ощущается в Кыргызстане после приостановки российских инвестиций, в том числе в спорное строительство крупного водохранилища.
Судя по некоторым сообщениям, российский «Интер РАО» уже испытывает трудности финансирования проекта Камбарата-1, в то время как «Роснефть», похоже, потеряла шанс реализовать планы, связанные с аэропортом Манас. Наращивание санкций и начало рецессии в российской экономике могут вообще лишить «актуальности» не только амбициозные центральноазиатские проекты с участием «Газпрома», «Роснефти» и «Интер РАО», но вообще, свести российские финансовые вливания в регион едва ли не к нулю.
Правда, в путинском Кремле, особенно с недавних пор (о чем свидетельствует хотя бы запрет на некоторые западные продукты питания), не любят мыслить экономическими категориями. Значит, будут отстаивать свое влияние в Центральной Азии любыми способами.
Оставим пока в стороне сценарии, скроенные по «украинским» лекалам, ведь у России вроде бы уже имеются военно-политические рычаги, позволяющие действовать более пристойно. Среди таких рычагов, например, военно-политическая составляющая ШОС. 24-29 августа в китайской провинции Внутренняя Монголия пройдут учения «Мирная миссия – 2014» – крупнейшие в истории этой организации. Весьма символично, что подавляющее большинство задействованных в учениях военнослужащих (5 тысяч) составят китайские солдаты. Россия пришлет 900 человек, Кыргызстан – 500, Казахстан – 300, Таджикистан – 200.
Это, повторю, не более, чем символ, но отражающий существующую реальность: при создании ШОС, мыслившейся Кремлем как некая «альтернатива Западу и НАТО», Россия была намерена играть в организации роль «ведущего» или, по крайней мере, роль одного из членов «дуумвирата» Москва – Пекин. Несостоятельность российских претензии на «равноправие» с Китаем в экономических вопросах стала очевидной сразу, а потом пришла очередь и военно-политической составляющей.
Еще в Душанбе в августе 2008 года, то есть, сразу после российско-грузинской войны, саммит ШОС, не признав отторжения Абхазии и Южной Осетии, тем не менее, принял декларацию, где присутствовала чрезвычайно четкая поддержка принципа территориальной целостности стран-членов, и от имени ШОС на этот счет давались соответствующие гарантии.
В Кремле, похоже, так и не поняли, что же такое подписал тогда Медведев в Душанбе. А подписал он по существу декларацию о гарантиях территориальной целостности стран Центральной Азии, предоставленных этим странам не кем-нибудь, а Китайской Народной Республикой. Поскольку никаких других гарантий на постсоветском пространстве попросту не осталось. И вполне вероятно, что при определенной ситуации центральноазиатские страны обратятся за помощью именно в Пекин, а совсем не в Москву. А, может быть, вообще, станут именно там просить защиты от России.
Российский политолог Андрей Пионтковский еще несколько лет назад писал: «Ханства Средней Азии постепенно становятся ближним зарубежьем набирающего экономическую мощь Китая. Мы своими руками создали там замечательную организацию ШОС по их рейдерскому поглощению Пекином…»
Кто-то возразит: все это невозможно, мы с Китаем – союзники! Для справки: в китайском языке вообще нет слова «союзник», ближайший к нему по смыслу термин буквально переводится как «вассал». Что же до «альтернативы Западу и НАТО», то Китай, да и другие партнеры по ШОС всегда «глушили» попытки Кремля протащить подобные пассажи в документы организации. Наверняка такой же прием эти попытки встретят и на ближайшем сентябрьском саммите в Душанбе. Весьма показательно, например, что Китай отказался от участия в строительстве «воссоединительного» моста через Керченский пролив.
Что же до природы отношений Пекина и Москвы, то свидетельством их уже сложившегося «вассального» характера является превращение России в сырьевой придаток Китая, причем по диктуемым из Пекина ценам. Но это только внешняя, видимая сторона. Сейчас не вспоминают, что еще в сентябре 2009 года тем же Медведевым была подписана «Программа сотрудничества на 2009 -2018 гг. между регионами Дальнего Востока и Восточной Сибири России и северо-востока КНР», включившая более 200 совместных проектов.
По этой программе Россия отдает в совместную разработку природные месторождения широчайшего спектра полезных ископаемых к востоку от Урала. Причем Китай согласен строить перерабатывающие производства и на российской территории, только в том случае, если на них будут заняты китайские рабочие и при китайском участии в административном контроле (то есть на территории РФ фактически создаются суверенные китайские анклавы). Та же программа предполагает расширение пограничных пропускных пунктов и «укрепление российско-китайского сотрудничества в сфере трудовой деятельности». Из явлений того же порядка – подписанное в октябре 2013 года соглашение о допуске китайцев к разработке природных месторождений Ямала и Камчатки.
Добавим к этому растущую китайскую иммиграцию в слабозаселенную Сибирь и Дальний Восток, а также явное присутствие «сибирского сценария» на учениях китайской армии. В случае чего Китаю даже паспортов своих раздавать не придется (как это было с российскими паспортами в Абхазии, Южной Осетии и, кстати, на протяжении многих лет в Крыму). Статья 50 конституции КНР гласит: «КНР охраняет надлежащие права и интересы китайцев, проживающих за границей…». Как видим, говорится даже не о «гражданах КНР», а просто о «китайцах». Аналогии с «защитой Русского мира» и т.д. напрашиваются сами собой, да и привлекательный «правовой» прецедент уже создан, причем самой Россией.
Вот и выходит, что ненависть к Западу и страстное желание российской правящей бюрократии принадлежать чему-то «Большому» и «Евразийскому» может привести к неожиданному, но логичному результату – превращению самой России в «ближнее зарубежье» Китая. А, может быть, в Кремле к этому и стремятся? Передать нескладную страну в руки старших товарищей из Пекина и вся недолга. Может у них получится лучше, а то в конце концов рванет и костей не соберешь…
Михаил Калишевский
Источник - Международное информационное агентство «Фергана»
«Российская» Средняя Азия становится «ближним зарубежьем Китая»?
0 коммент.:
Отправить комментарий