Недавно во французском издании «Le Huffington Post» вышел материал Дидье Шоде под названием Афганистан и Pax Sinica». Автор хочет сказать, что Китай претендует на лавры миротворца после того, как в разные времена этот край диких гор пытались покорить огнем и мечом Великобритания, СССР и США. Смогут ли «мандарины» внести мир на многострадальную афганскую землю?
Сейчас трудно и рано еще делать выводы, но судя по всему, настрой у Пекина весьма серьезный. В 2014 году Китай обсудил вопрос стабильности в Афганистане с Ираном, Индией и Россией, а в декабре советовался в Лондоне с США и самим Афганистаном. Союзником Китая является здесь и Пакистан, куда вложены серьезные инвестиции.
Собственно говоря, процесс пошел. Для боевиков движения «Талибан» в Пакистане кончились годы благоприятствования, китайцы включились и в дело ликвидации подозрительности между афганцами и паками. Афганцы вначале были немало удивлены, когда Пекин предложил посредничество в трудных переговорах с талибами. Однако это вполне логично, если учесть, что секретные переговоры Кабула с талибами в Дохе под патронажем США не дали желаемого результата.
Вторгнувшись в Афганистан, США не могли рассчитывать на иное отношение к ним со стороны талибов. Сам факт того, что талибы в Дохе ведут переговоры с Кабулом при посредничестве США, сразу после того, как он был раскрыт, негативно отразился на авторитете талибов. Возможно, что Россия, внеся огромный вклад в эту «утечку», специально добивалась именно этого эффекта.
Как бы там ни было, но Китай в данной ситуации оказался в роли той нейтральной стороны, которая имеет моральное право быть посредником. В Кабуле помнят, как после вторжения воинского контингента СССР в страну Китай оказывал военную помощь моджахедам. И после вторжения США он дистанцировался от военной миссии, предпочитая производство и бизнес.
В Москве ревниво следят за тем, как Пекин планомерно движется к тому, чтобы стабилизировать Афганистан. Не случайно в ответ на введение Китаем поста спецпредставителя по Афганистану и назначения на него опытного дипломата Сунь Юйси, Москва тоже ввела такую должность, и назначила туда Замира Кабулова. В прессе РФ прошли публикации, целью которых была реабилитация вторжения 1979 года, прощупывалось попутно общественное мнение на предмет возвращения туда. Но общество оказалось не в восторге от идеи Путина ввести войска в Афганистан, а вкладываться в экономику при наличии проблем с Украиной и Приднестровьем Москве было не под силу.
Россия и ЕС акцентировано утверждают о том, что президент Ашраф Гани свой первый визит совершил в Пекин, однако они лукавят. На самом деле свою первую поездку афганский лидер совершил в Эр- Рияд, где на встрече с королем Саудовской Аравии обсудил вопросы мира, и только после этого он вылетел в Пекин.
Да, Ашраф Гани объявлял о том, что Пекин «является стратегическим партнером в краткосрочной, среднесрочной, долгосрочной и очень долгосрочной перспективе». Однако на примере ряда стран Средней Азии мы не раз убеждались в том, как они объявляли стратегическими партнерами и США, и Россию. В случае с Таджикистаном сюда добавился и Иран, а вот Кыргызстан мечтает видеть в этом круге ЕС и Турцию.
Француз вполне обоснованно утверждает, что США могут позволить себе свысока смотреть на проблемы Афганистана, находясь от него на очень большом безопасном расстоянии, ссылаясь на Сирию, Ирак, Украину. Но в то же время Китай не может позволить этого, имея протяженную границу.
Россия на словах поддерживает усилия Китая в Афганистане, но на деле стремится «ставить палки в колеса» китайского локомотива. Например, она распространяет в СМИ версию о том, что Пакистан нарочно вытеснил из своей страны, а точнее, из «зоны племен» талибов и боевиков «Исламского движения Узбекистана» с целью создания пояса нестабильности в Средней Азии. Если учесть, со времен советского вторжения 1979 года Пакистан был военным союзником США, то это вполне допустимо.
Информационная атака на Среднюю Азию проводится Россией сразу ради нескольких целей. Во-первых, подъем своей роли в руководимом ею военном блоке ОДКБ, о чем говорят и недавние учения в Таджикистане. Во-вторых, давление на Туркменистан с целью приостановить реализацию этой страной проекта газопровода ТАПИ, спонсированного со стороны США. В-третьих, побуждение Казахстана и Узбекистана к активизации приобретения российского вооружения и военной техники.
Если Москва пытается напугать столицы Средней Азии рисками от вторжения талибов, выдавленных из Пакистана, то Париж намекает Пекину на то, что боевики могут ринуться вовсе не в Туркменистан, а в Синьцзян. Уйгурский сепаратизм заметно активизировался там в последнее время, и информационную поддержку получает из Москвы.
Отличие президента Афганистана Ашрафа Гани от предшественника Хамида Карзая состоит в том, что тот вел жесткую проиндийскую линию, что вызывало недовольство Пакистана, а он уверенно лавирует посередине, не выказывая приоритета ни одной из сторон.
Ответ на вопрос, вынесенный в заголовок, зависит от отношения двух стран к мирной миссии Китая. США должны приветствовать усилия Пекина в Афганистане, не забывая о том, что от стабильности в этой стране немало зависит реализация важнейшего геополитического проекта ТАПИ. Индия в большей степени заинтересована в получении туркменского газа для дальнейшего подъема своей экономики, чем в опасениях по поводу усиления дружбы Пакистана с Китаем. Здесь всех можно чем-то заинтересовать, кроме России. Москва не заинтересована в мирном Афганистане, а значит, будет стремиться к срыву мирных переговоров. Но насколько она преуспеет в этом одна? И сумеет ли продержаться долго, имея на границах войну в Украине?
Абдул Масуд Азими
Из почтового адреса редакции
Источник – Союз независимых журналистов
0 коммент.:
Отправить комментарий